– Если бы, – вздохнул я. – По работе. Срочно вызывают. Счастливо оставаться, девчонки. Не пейте много из тринадцатого источника. От него живот пучит.
И я поехал в аэропорт. И вечером уже был на месте.
Тихий уютный двор. Детская площадка. Две мамаши с колясками. И девочка на качелях. Сидит, тихонько качается и смотрит в небо.
Я вежливо поздоровался с мамашами. Сел на соседние с девочкой качели.
– Привет, Ирочка, – сказал ей.
– Здравствуйте, – ответила девочка, – а вы кто?
– Я Ангел, – ответил я, – Шестой.
– Вы на писателя похожи, на детского сказочника, – посмотрев на меня, ответила девочка.
– Почему это на сказочника? – опешил я.
– Не знаю. Похожи и всё тут, – ответила Ира.
– Ну, про писателя ты первая, кто мне говорит, – сказал я ей, – хотя да, пишу я много. Но в основном отчёты.
– Ой, а мне сказку напишете? – встрепенулась девочка.
– Смотря какую, – ответил я, – от отчётов к сказке для меня будет большой прогресс в творческом плане.
– Про русалку сказка, – начала Ира, – и про семь гномов. Мама с папой ждут ребёночка-русалку. И когда мама родила русалку, ей стало очень плохо.
– По-моему, гномы тут не в тему, – осторожно заметил я.
– Хорошо, – согласилась Ира, – гномов не надо, пусть будут мелкие русалки.
– Тогда может не про русалку, а про принцессу? – осмелел я.
– Можно и про принцессу, – так же легко согласилась Ира. – Значит, мелкие русалки и принцесса. И вот когда принцессе было два года, её папа нашёл другую. И ушёл.
– Стоп, – сказал я, – ты вообще в курсе, что все сказки должны быть весёлыми и добрыми? И хорошо заканчиваться.
– Так эта и должна хорошо закончиться, – посмотрев мне прямо в глаза, сказала девочка, – вы же можете написать хорошее окончание?..
– Ты кто такой? – раздалось у меня над ухом. – Ты что к моему ребёнку пристаёшь?
Я повернулся. Рядом с качелями стоял отец Ирочки. Мамаши с колясками смотрели на нас настороженно. В руке одной из них был зажат телефон.
– Евгений Нечаев? – улыбнулся я мужчине. – Вы не беспокойтесь. Я из опеки.
И я, порывшись в дорожной сумке, протянул отцу Ирочки удостоверение. Евгений взял его, внимательно изучил.
– А что за имя такое, Шестой? – спросил только.
– Ну, вы же образованный человек, – покачал я головой, – именно на шестой день по Библии и был сотворён человек. По образу и подобию. А меня в честь этого знаменательного события и назвали.
– А разве не на седьмой день человека сделали? – спросил Евгений.
– На седьмой день все нормальные боги отдыхают, – нравоучительно сказал я, – и нормальные люди тоже. А вы, судя по всему, только-только с работы идёте. Хотя время уже к вечеру и день воскресный.
– Мой папа много работает, – заступилась за отца Ира.
– Я знаю, – ответил я, – ландшафтный дизайн. А мама твоя где?
– Мама с подружками в кафе, тут рядом, – отрапортовала Ира, – а за мной тётя Света следит.
И Ирочка кивнула на мамашу с телефоном. Та робко улыбнулась.
– Мне бы с вами поговорить, – сказал я, – с каждым по отдельности и вместе.
– Вы мне сказку напишете? – спросила Ира, – со мной вы уже говорили, Шестой.
– Постараюсь, – ответил я, – я не специалист по детским сказкам. Я всё больше по вопросам спасения души. Но постараюсь.
Я кивнул Ириному отцу, и мы отошли в сторонку. Подальше от ушей двух мамочек. Я рассказал Жене про только что услышанную сказку.
– Вы разводиться собрались? – спросил прямо.
– Да нет, слово развод у нас в семье под запретом, – ответил Евгений, – видимо, или Люба с подругами при ребёнке говорила, или дочка что-то почувствовала.
– У тебя баба есть? – глядя прямо в глаза Евгению, спросил я. – Изменял жене?
– Нет, смутился Женя, – и с чего это вдруг такие вопросы?
– В глаза смотри, – попросил я, – в глаза. Чего смущаешься?
– Да на корпоративе последнем по пьяни из бухгалтерии с одной целовался, – окончательно покраснев, сказал Евгений, – и чего это я тебе рассказываю?
– Потому что должен, – сказал я, всё так же пристально глядя на Евгения, – должен всё рассказать, и мы найдём выход из любой ситуации. А корпоративы зло. Кто их только придумал.
– Не знаю, – пожал плечами Евгений, – но то, что зло, соглашусь.
– Кстати, – перебил я его, – никогда никому не признавайся в измене. Даже если к стенке припёрли. Нет и всё. Не было ничего.
– Так ведь и правда ничего не было, – сказал Евгений.
– Не было, – кивнул я, – но поцелуи были. А остальное твоя женщина домыслит. Так что молчи про всё. И про поцелуи, и даже про лёгкий флирт. Вопросы есть?
– Нет, – ответил, Евгений. – Вы точно с опеки? Как-то странно всё.
– А чего странного? – удивился я, – у вас ребёнок сказки про развод сочиняет. Вы дома не появляетесь, а мать с подружками где-то зависает. Это она идёт?
К Ире приблизилась полноватая блондинка. Что-то спросила. Посмотрела в нашу сторону. Подошла.
– Здравствуйте, я Люба, – представилась.
– Шестой, – буркнул я, – вы где, мамаша, бродите?
– С девочками в караоке сидела, – отозвалась Люба, – у меня ребёнок под присмотром, всё нормально.
– Что нормального? – возмутился я. – Ира вам что, щенок? Которого в коробку посадили и велели сидеть тихо. А караоке зло.
– Вы же говорили, что корпоративы зло, – подал голос Евгений.
– И корпоративы, и караоке, – ответил я, – вам надо ребёнка воспитывать. Личным примером. Всей семьёй. А то один на работе, а вторая в караоке. А дитё у чужой тётки под присмотром.
– Она не чужая, – обиделась Люба.
– Ладно, – я поднял руки вверх ладонями, – давайте все успокоимся. Женя, вы с Ирой идите домой. А я с Любой побеседую минут десять и тоже подойду.
Люба послушно села на скамейку. А Евгений с Ирой отправились домой. Дамочки с колясками пошушукались и, опасливо озираясь, тоже куда-то слиняли.
– Рассказывай, – попросил я женщину, – что у вас в семье происходит?
– А почему я вам что-то должна рассказывать? – удивилась та. – Вы кто такой, чтобы влезать в наши отношения?
– Я Ангел, – просто ответил я, – а рассказывают мне обычно всё. Дар у меня такой. Как сыворотка правды. Посмотрят в глаза, найдут в них понимание и рассказывают. Посмотри мне в глаза.
Люба посмотрела на меня.
– А с Женей вы говорили? – спросила, поколебавшись.
– Говорил, – ответил я, – только давай на ты.
– Хорошо, – кивнула головой Люба, – на ты так на ты. А он мне изменяет? Раз уж так, то откровенность за откровенность.
– Нет, не изменяет, – вздохнул я, – он тебя любит.
– И я его люблю, – заплакала вдруг Люба, – но только его постоянно дома нет. Целыми днями на своей проклятой работе пропадает. Может, завёл себе кого уже. А я тут как дура.
– Нет у него никого, – повторил я, – работает он, а не по бабам шляется. И ты это знаешь. Сама себя накручиваешь зачем-то.
– А чего он дома не шляется? – вдруг перешла в наступление Люба. – Сделал ребёнка, а я тут сиди с ним целыми днями. У него понятное дело, работа любимая, люди, общение. А я одна, как клуша, с ребёнком сиди.
– Аха, вижу я, как ты с ребёнком сидишь, – съязвил я, – в караоке с подружками.
– Это только сегодня, – попыталась оправдаться Люба.
– А вчера просто кофе пили, а позавчера кости мужьям перемывали, – продолжил я, – у вас эти бабские встречи стали очень частыми. Ты не находишь? Муж твой, между прочим, с мужиками очень редко сидит где-то. Обычно домой торопится. Думает, что дом у него тыл. Прикрытый. Ты же пойми. Раз дом тыл, то передовая – это его работа. И он как боец где больше должен быть? На передовой или в тылу?
Мы поднялись и пошли к дому.
– Я его целыми днями не вижу, – сказала Люба, – он всё на работе и на работе. Совсем не уделяет мне внимания.
– Он работу работает, а не балду гоняет, – вновь возразил я, – а вот ты как раз сегодня чёрт-те чем занималась. Лучше бы дочку научила суп готовить. А не в микрофон фальшивым голосом популярные песни орать. Что у нас на ужин-то сегодня?
На ужин были пельмени. Покупные.
Я красноречиво посмотрел на Любу. Она густо покраснела и ринулась делать салат. Из тунца и рукколы. Не бог весть что, но хоть не одни только пельмени.
Поужинали в тишине. Лишь Ирочка задала мне один вопрос.
– Вы с нами жить будете? – спросила.
– Нет, – ответил я, – но я буду каждый день приходить.
– А зачем?
– Буду думать, как твою сказку сделать со счастливым концом, – улыбнулся я Ире.
Доели пельмени. Попили чаю. Женя предложил было по 100 грамм, но я отказался.
Потом родители уложили ребёнка. Вдвоём. Я сидел на кухне и ждал их. Вернулись. Сели за стол, плечо к плечу, напротив меня. Помолчали.
– Итак, подведём итоги сегодняшнего дня, – начал я, – в принципе, ничего страшного у вас ещё не произошло. Но произойдет, если вы не предпримете некоторых мер.
